Книга «Пена дней» и другие истории - Борис Виан

остаток сиденья.

– Так расскажи мне, Ли. Я тебя прошу.

– Хорошо, – ответил я.

Я наплел ей, что родился где-то в Калифорнии, что мой отец приехал из Швеции и поэтому у меня белокурые волосы. У меня было трудное детство, так как родители были очень бедны, и в возрасте лет девяти – это было во времена Великой депрессии – я уже играл на гитаре, чтобы заработать себе на жизнь; а затем, лет в четырнадцать, мне посчастливилось встретить одного типа, который заинтересовался мной и взял с собой в Европу, в Великобританию и Ирландию, где я и провел с десяток лет.

Все это было сплошное вранье. Я действительно провел десять лет в Европе, но совсем не так, как рассказывал, и всем, чему я выучился, я был обязан только самому себе да еще библиотеке того парня, у которого работал лакеем. Ничего я не рассказал ей и о том, как этот тип обращался со мной, зная, что я черный; ни о том, что он делал со мной, когда его маленькие друзья не приходили его проведать; ни о том, как я расстался с ним, когда вынудил его подписать чек, чтобы оплатить мое обратное путешествие, прибегнув при этом к некоторым особым знакам внимания.

Я выдумал для нее кучу чепухи про моего брата Тома, про Малыша, про то, как он случайно погиб и как предполагали, что тут замешаны негры (эти типы всегда были ей подозрительны, это раса лакеев, и ее тошнило от одной мысли, что какой-нибудь цветной может к ней подойти).

Итак, я вернулся и увидел, что дом моих родителей продан, что мой брат Том живет в Нью-Йорке, а Малыш лежит в земле; тогда я стал искать работу и устроился в книжную лавку благодаря одному из друзей Тома – последнее было правдой.

Она слушала меня как оракула, и я продолжал; я сказал ей, что не думаю, чтобы ее родители дали согласие на наш брак, так как ей нет еще двадцати лет. (Ей только что исполнилось двадцать, и она могла обойтись без их согласия.) Но я зарабатываю мало денег. (Она предпочитала, чтобы я сам честным трудом зарабатывал деньги, а ее родителям я наверняка понравлюсь, и они подыщут мне работу поинтереснее – на Гаити, на одной из своих плантаций.)

Пока она говорила, я старался сориентироваться и наконец наткнулся на дорогу, по которой мы с Дексом приехали.

На какое-то время я должен буду вернуться к моей прежней работе, а она заедет ко мне через недельку; нужно будет все уладить и хорошенько сговориться, чтобы удрать на юг и провести несколько деньков в каком-нибудь местечке, где никто не будет нам докучать; а потом мы вернемся уже обвенчанными, и дело в шляпе.

Я спросил, собирается ли она рассказать об этом Лу. Она ответила, что да, но не о том, чем мы занимались с ней вдвоем. Заговорив об этом, она снова пришла в возбуждение. К счастью, мы уже приехали.

XV

Вторую половину дня мы провели, занимаясь неизвестно чем. Погода, правда, была не такой хорошей, как накануне. Настоящая осенняя погода. Я старательно избегал играть в бридж с приятелями Джин и Лу – я хорошо помнил советы Декса; неподходящее было время, чтобы швырять на ветер те несколько сотен долларов, что мне удалось скопить. И правда, этих типов совершенно не волновало, лежит у них в кармане на пять или шесть сотен больше или меньше. Единственное, чего они хотели, – это убить время.

Джин без всякого повода не переставая глазела на меня, и я ей посоветовал, воспользовавшись минутой, когда мы остались наедине, чтобы она была чуточку поосторожнее. Я опять танцевал с Лу, но она держалась недоверчиво, и мне никак не удавалось навести разговор на интересную тему. Я уже не чувствовал никаких последствий ночных похождений и снова начинал возбуждаться каждый раз, как только видел ее грудь. Она все же позволяла себя слегка потискать во время танца. Как и накануне, их знакомые ушли не слишком поздно, и мы снова остались вчетвером. Джин едва не валилась с ног, но хотела чего-то еще, и мне стоило неимоверного труда убедить ее, что благоразумнее будет немного переждать; к счастью, усталость сделала свое дело. Декс продолжал налегать на ром. Мы поднялись наверх около десяти, и я почти сразу опять спустился, чтобы захватить какое-нибудь чтиво. У меня не было ни малейшего желания возобновлять это дело с Джин, и мне не так хотелось спать, чтобы я мог сразу же уснуть. Когда я вернулся в свою комнату, то обнаружил там Лу, которая сидела на моей постели. Она была в том же пеньюаре, что и накануне, и в новеньких трусиках. Я даже не прикоснулся к ней. Я закрыл на ключ входную дверь и дверь ванной комнаты и улегся в постель, как будто Лу здесь и не было. Но я слышал, как участилось ее дыхание, когда я скидывал с себя свое барахло. И лишь очутившись в кровати, я решил с ней заговорить.

– Вам не спится этой ночью, Лу? Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?

– Так я по крайней мере буду уверена, что вы не пойдете сегодня ночью к Джин, – ответила она.

– Что вас навело на мысль, что я был вчера вечером у Джин?

– Я вас слышала, – сказала она.

– Вы меня удивляете… Насколько я помню, я совсем не шумел, – усмехнулся я.

– А почему вы закрыли обе двери?

– Я всегда закрываю двери, когда ложусь спать, – сказал я. – Мне вовсе не улыбается, проснувшись, увидеть в постели рядом с собой неизвестно кого.

Она, наверное, облилась духами с головы до ног. От нее благоухало за километр, и макияж ее был безупречен, волосы, как и вчера, разделены пробором. Казалось, мне достаточно протянуть руку, чтобы сорвать ее, как срывают созревшее яблоко, но оставался еще один маленький счет, который надо было с ней уладить.

– И все-таки вы были у Джин, – настаивала она.

– В любом случае, вы выставили меня за дверь, – сказал я. – Это все, что я помню.

– Мне не нравятся ваши манеры, – сказала она.

– Как раз сегодня я особенно корректен, – сказал я. – Приношу свои извинения, что был вынужден раздеться в вашем присутствии. Впрочем, я уверен, что вы не смотрели.

– Что вы сделали с Джин? – настаивала она.

– Послушайте, – сказал я. – Сейчас я вас сильно удивлю, но не могу поступить иначе. Пусть уж лучше вы узнаете правду. Она все время бегает за мной, после того раза, как я